13.11.10г
Так что же это такое: естественный порядок вещей или целенаправленная политика соседнего государства во имя собственных интересов (каких именно — хорошо известно)? Что влечет наших молодых людей в близкую по культуре, но, все же, чужую страну? «Обрабатывают» ли их там в духе румынского национализма? Востребованы ли их дипломы в Украине? И вообще, как складывается судьба выпускников румынских вузов по возвращении в родные пенаты? На эти вопросы они отвечают сами.
На вопрос о том, что же побудило их поехать на учебу в соседнее государство (далеко не самое развитое в Европе), выпускники румынских вузов отвечают практически одинаково. И ответ этот является гораздо более тривиальным, чем кто-то себе представляет. Причина «румынского выбора» украинских молдаван абсолютно банальна и типична для нашей страны — отсутствие денег для получения высшего образования в Украине.
Румыния не расстается с мечтой вернуть себе Буковину и Бессарабию, а для этого необходимо создать предпосылки. И наши студенты в румынских вузах рассматриваются как будущие агенты влияния в Украине.
После обретения независимости Украина столкнулась с проблемой дальнейшего культурного и социального развития национальных меньшинств, в том числе молдаван, компактно проживающих на территории Буковины и Южной Бессарабии. И без того непростая специфика этого вопроса приобрела дополнительную напряженность в контексте «острых углов» украинско-румынских межгосударственных отношений. Наши соседи за Дунаем поспешили объявить всех молдаван этническими румынами, оправдывая этим любые попытки усиления своего идеологического влияния в Украине.
В частности, Румыния стала всячески привлекать в свои вузы украинских студентов молдавского происхождения, и в 90‑х годах прошлого века этот процесс достиг пика: юноши и девушки из Буковины и Бессарабии в массовом порядке уезжали учиться в университетах «исторической родины».
Румынская ДИПЛОМатия
— Я уехал на учебу в Румынию в 2000 году, — вспоминает заведующий отделом социально-экономического развития и бюджета исполнительного аппарата Ренийского райсовета Виталий Никула. — Нас, иностранцев, сначала направили в село под Бухарестом, где находился специальный учебный центр. При Чаушеску там располагалась высшая партийная школа, и условия проживания были соответствующими. В том центре я проучился два месяца, но это был, скажем так, лишь предварительный этап. После тестирования я по распределению попал в город Петрошени, где продолжал учиться, если говорить языком украинских стандартов, в 12‑ом классе при местном университете (в нашей стране в тот период школа была 11‑летней, и для поступления в румынский вуз мне не хватало одного года). Я хотел поступить на юридический факультет, поэтому выбрал правовой профиль. Затем меня снова направили в учебный центр под Бухарестом. На сей раз пришлось сдавать экзамены на бакалавра. Да-да, не удивляйтесь: у них получают бакалавра именно на этой стадии обучения. Если мне не изменяет память, я сдавал румынский язык и литературу, высшую математику, географию и профилирующий предмет — право. В зависимости от общего балла, полученного по результатам экзаменов, учащихся распределяли уже непосредственно по университетам. Мне «достался» довольно престижный университет имени Николае Титулеску в городе Крайова.
Иностранные студенты, как и все остальные, жили в общежитии, которое отличалось хорошими бытовыми условиями. Иностранцев, кстати, было много. Причем среди них я встречал ребят из Белоруссии, Болгарии, Афганистана и даже из Буркина-Фасо. То есть, география оказалась на удивление широкой. Но, конечно, большинство иностранного студенческого контингента составляли наши соотечественники из Буковины и Одесской области. Что примечательно: если, к примеру, в моем свидетельстве о рождении в графе «национальность» значилось «молдаванин», то у буковинских ребят — «румын». В тот период меня это удивило: если учесть, что родились они в советское время, то выходит, что уже тогда жители Буковины (или, по крайней мере, многие из них) считали себя этническими румынами.
Что сказать об учебе? Качество образования в Румынии не хуже, чем в Украине. Университетский курс там — 4 года, поэтому программа — более сжатая и насыщенная. За сессию надо было сдавать более 10 экзаменов. Коррупции в румынских вузах почти нет, так что за оценки я не платил. Преподаватели боятся брать взятки, а если и берут, то огромные по нашим меркам суммы — до 600 евро за один экзамен! Какой смысл платить такие деньги? Разориться можно…
Никакой особенной «идеологической обработки» студентов из Украины не было. Во всяком случае, я на себе ничего такого не ощутил. Историю Румынии преподавали только на подготовительном этапе, однако нам никто не внушал открытым текстом, что Буковина и Бессарабия — это исконные румынские земли. Да, к нам относились как к своим и даже делали некоторые поблажки в учебе, понимая, что нам нелегко в другой стране. А чаще просто жалели: мол, какие мы бедные-несчастные, что не смогли себе позволить учиться на родине.
«Они рассматривают нас как агентов влияния»
На вопрос о том, что же побудило их поехать на учебу в соседнее государство (далеко не самое развитое в Европе), выпускники румынских вузов отвечают практически одинаково. И ответ этот является гораздо более тривиальным, чем кто-то себе представляет. Причина «румынского выбора» украинских молдаван абсолютно банальна и типична для нашей страны — отсутствие денег для получения высшего образования в Украине.
— Мои родители — педагоги, и выучить меня на свою зарплату они просто не могли, — продолжает В. Никула. — Я закончил школу очень хорошо, но поступить на бюджет можно было только с помощью взятки. О контракте и речи не могло быть. А возможность учиться в Румынии подвернулась как бесплатный вариант. К тому же, студентам из нашей страны румыны платили стипендию в размере 50 долларов, независимо от курса национальной валюты. Для Украины в конце 90‑х годов это были приличные деньги — о такой стипендии наши студенты в то время и мечтать не могли. Кроме того, Румыния придумала целую программу, направленную на то, чтобы привлечь к себе украинских «соплеменников». Будучи еще школьником, я по этой программе два года подряд бесплатно ездил в Румынию на море — каждый раз по 10 дней. И многие ездили. Румыны нас буквально заманивали. Вот и заманили… Поначалу стипендии более-менее хватало на жизнь в Румынии — цены там стали расти ближе к концу моего обучения. Разумеется, родители помогали, но все равно эти затраты были намного меньше тех, которые пришлось бы нести моей семье, если бы я поступил в украинский вуз.
По словам депутата Ренийского горсовета Дмитрия Злати (уехал в Румынию в том же году, что и Виталий Никула), он оказался в аналогичной ситуации — для него 50 долларов в качестве стипендии тоже стали основным мотивом выбора образования. Однако в своих оценках румынских интересов Д. Злати существенно расходится с В. Никулой.
— Я абсолютно убежден, что привлечение украинских молдаван в румынские университеты — это сознательная политика Румынии с «дальним прицелом», — говорит Дмитрий. — Румыния не расстается с мечтой вернуть себе Буковину и Бессарабию, а для этого необходимо создать предпосылки. И наши студенты в румынских вузах рассматриваются как будущие агенты влияния в Украине. Почему я так думаю? Потому что нас там называют «братьями». И потому что обязательное условие учебы в Румынии — возвращение выпускника учебного заведения в Украину. Если он отказывается возвращаться, то должен вернуть деньги за полученное образование. Понимаете? Им нужно, чтобы мы возвращались. Они, очевидно, думают, что в этом случае мы будем патриотами Румынии на «спорных территориях». К счастью, далеко не все поддаются этому влиянию. Румыны не учитывают тот факт, что у нас другой менталитет. Мы разные, очень разные.
С другой стороны, и в самой Румынии к нам нет однозначного отношения. «Братьями» мы для них были лишь первый год, на подготовительной стадии обучения, а потом о «братстве» почти не вспоминали. Среди румын до сих пор немало таких, которые воспринимают нас как «русских». Кстати, я в Румынии так и не доучился — разочаровался. Не понравилось мне там… Как и Виталий, я занимался на правовом факультете, но в другом университете — в городе Алба-Юлия. Так вот, я вовремя понял, что румынский диплом юриста в Украине не котируется, и в 2004 году вернулся домой.
Далее в судьбах В. Никулы и Д. Злати также просматриваются параллели. Виталий закончил румынский вуз в 2005 году, но не стал проходить процедуру нострификации (процесс подтверждения государством иностранного диплома). Дмитрий же из-за неоконченной учебы вообще не мог претендовать на эту процедуру. Оба на родине продолжили образование в Измаильском государственном гуманитарном университете. Д. Злати поступил в ИГГУ сразу на 4‑й курс, но был вынужден сдавать огромную академическую разницу — около 70 экзаменов и зачетов. Нагрузка была столь велика, что Дмитрий проучился в Измаиле не 2, а 3 года. Но заветный диплом правоведа таки получил.
В. Никула тоже поступил на 4‑й курс ИГГУ, и успешно закончил университет в прошлом году. Однако на этом не остановился: работая в райсовете, решил продолжить образование в Одесском региональном институте государственного управления Национальной академии госуправления при Президенте Украины (ОРИГУ НАГУ) по специальности «правоведение». Сейчас Виталий — студент 2‑го курса этого вуза.
Это страшное слово «нострификация»
Андриан Кокош, коллега В. Никулы по работе в аппарате Ренийского райсовета, также закончил юридический факультет, но не в Румынии, а в Государственном университете Молдовы (Кишинев). Историю Андриана можно назвать показательной в том плане, что он, как говорится, на собственной шкуре испытал все «прелести» нострификации в Украине.
По словам, А. Кокоша, процедура подтверждения молдавского диплома растянулась на целый год! Подавать документы пришлось в Киев, непосредственно в Министерство образования и науки Украины. Как сказал наш собеседник, еще пять или шесть лет назад отдел нострификации действовал в Одессе, но одесситы так часто брали взятки за свои услуги, что Минобразования перевело эту структуру в Киев.
— Для подтверждения иностранного диплома создается комиссия, состоящая в основном из преподавателей Киевского Национального университета имени Тараса Шевченко, — рассказывает Андриан. — Они сравнивают украинскую университетскую программу с программой того зарубежного вуза, который окончил выпускник. И если оказывается, что объем совпадения программ — менее 75 процентов, то обладатель иностранного диплома обязан сдать экзамены по недостающим предметам. Юридические программы, естественно, совпадают незначительно, ведь в каждой стране — свое законодательство. Поэтому я сдавал 12 экзаменов: мне пришлось фактически заново выучить все законы и кодексы Украины. Сдавал я эти предметы в Киевской академии муниципального управления. К счастью, все закончилось благополучно, и мне, наконец, выдали справку, подтверждающую, что Минобразования Украины признает мой молдавский диплом.
В 2008 году А. Кокош закончил ОРИГУ НАГУ и стал магистром государственного управления. В настоящее время он возглавляет отдел правового обеспечения исполнительного аппарата райсовета.
Однако далеко не всем выпускникам румынских вузов повезло так, как Виталию и Андриану. А. Кокош отметил, что лично знаком с ребятами, которые после учебы в Румынии либо не смогли, либо не захотели пройти процедуру нострификации в Украине. Таким образом, их образование на родине оказалось невостребованным. Соответственно, эти люди не смогли найти работу по специальности. Например, один из них — друг Андриана, живущий в селе Новосельское. Он рыбак. Рыбак с университетским дипломом…
Андрей Потылико
газета "Час Пик"
№45(498) 14 ноября 2010 года
|
