С началом первой русско-турецкой войны, в царствование императрицы Екатерины II, Измаил появляется на арене российской истории, оказавшись на пути русских войск. Летом 1770 г. в ходе блистательно начатой кампании 1-я российская армия под командованием генерал-аншефа графа П. А. Румянцева, отбросив передовые части неприятеля, разгромила 21 июля при Кагуле главные силы турецкой армии под предводительством Верховного визиря Халил-бея (Галил-бей). Уцелевшие после разгрома турки и татары бежали к Дунаю в надежде перебраться на правый берег и тем самым спастись от преследования. Визирь с частью своих войск устремился к крепости Исакче, где попытался наладить переправу с помощью множества мелких судов. Другая часть турецкой армии, в основном конница, под командованием начальников кавалерии армии визиря — сераскира Абди-паши (Абды-паша) и Абаза Мегмет-паши, и начальника янычар «Янычар-Агаси» — Капикаран-Ага-паши — направилась к Измаилу.

Румянцев двинул в погоню за уходившими турками и татарами несколько корпусов, к Измаилу — корпус генерал-поручика и кавалера князя Н. В. Репнина, который уже 26 июля приблизился к городу. В Измаиле царил хаос. Начальники турецких войск имели от визиря строгий приказ оборонять город, но не смогли навести порядок, войска потеряли боевой дух, горожане отправляли семьи и добро в Килию и Аккерман, не надеясь на защиту местного гарнизона. Татарский хан Каплан-Гирей после переговоров с визирем в Исакче увeл свою орду к Килии, минуя Измаил. Кроме всего прочего, в городе разгорелся ещe и настоящий бунт турецкого гарнизона, мятежники попытались захватить суда, чтобы переправиться через Дунай и уйти в крепость Тульчу, им удалось даже арестовать Янычар-Агаси, однако закончилось всe обычным грабежом местного населения. Когда же к городу подступил корпус Репнина, турецкие войска и их командование, насмерть напуганные ещe Кагульским разгромом, были поголовно охвачены паникой. Турецкая кавалерия немедленно снялась с лагеря, а еe начальники Абди-паша и Абаза-паша вместе с янычарским агой, бросив своих солдат на произвол судьбы, уселись на судно и бежали на нeм за Дунай. И хотя у Измаила только турецкой кавалерии насчитывалось порядка 30000, не было предпринято даже попытки, атаковать не такой уж и многочисленный 7–8-тысячный корпус Репнина.

Репнин, разделив свои силы на четыре части, медленно подходил к городу. На крайнем правом фланге наступал генерал-майор и кавалер (тогда ещe не Светлейший князь!) Г. А. Потeмкин, имевший четыре гренадерских батальона, построенных в одно каре, с приданными им четырьмя орудиями полевой артиллерии. В центре шло два каре, возглавляемые бригадиром и кавалером бароном Игельстрeмом. Одно образовали два егерских батальона — подполковника и кавалера Фабрициана и майора Кинлоха (Александр Кинлох (Кинлог) ( ? – 1770), премьер-майор Тенгинского пехотного полка, награждeн за отличие орденом Св. Георгия 4-й степени), другое — два батальона Кабардинского, два Санкт-Петербургского и один Киевского мушкетeрских полков, при четырeх орудиях полевой артиллерии и, разумеется, со своей полковой артиллерией — по два орудия на батальон. На крайнем левом фланге двигалось каре бригадира Ржевского, из двух батальонов гренадер при двух орудиях полевой артиллерии. Кавалерию, состоявшую из Донского казачьего полка полковника Иловайского,  15 эскадронов гусар полков Ахтырского, Острогожского и Венгерского и двух эскадронов карабинер под командой майора Лодыженского (какого именно полка были эскадроны ни в одном рапорте не указано, возможно, это были легионные карабинеры, точнее Московского легиона, или же Тверского или Сибирского карабинерных полков) — Репнин разместил в центре корпуса, в промежутках между каре. 

Увидев неотвратимо приближающиеся российские войска, турецкая кавалерия (бывшие корпуса Абди-паши и Абаза-паши), разделившись, устремилась по двум дорогам прочь от города. Репнин направился вслед за ними, но, опасаясь возможного нападения с их стороны, выдвинул вперeд фланговые каре, усилив их кавалерией: Потeмкина — Ахтырским гусарским полком, Ржевского — полком Иловайского и двумя эскадронами карабинеров, а сам с двумя центральными каре продвигался с таким расчeтом, чтобы при необходимости успеть вовремя оказать помощь любому из своих флангов. Марш к городу продолжил Острогожский гусарский полк для "примечания и отражения всего, что бы оттоль ни показалось".

Однако напрасно Репнин осторожничал, турки и не помышляли о каком-либо нападении на российский корпус. По настоящему сразиться с ними удалось лишь вездесущим донским казакам и гусарам, которые смело бросились на неприятеля в несколько раз большего по численности. В кавалерийских сшибках отличился есаул Фeдор Денисов, прославившийся на всю армию после кагульского сражения, в котором он на виду самого Румянцева лично сразил семерых конных турок. И в этом бою есаул был впереди, выискивая себе достойных поединщиков. В Высочейшей грамоте о пожаловании генерала от кавалерии Фeдора Петровича Денисова в графское достоинство Российской империи, данной 5-го апреля 1802-года, (хотя пожалование состоялось ещe 4-го апреля 1799 года, задержка связана с неуравновешенным характером тогдашнего российского императора Павла I, подвергнувшего Денисова опале, дважды в течение двух лет), говорилось, что Денисов, будучи откомандирован с казачьими  полками к Измаилу, «разбил вышедшую из сего города в шести тысячах партию из коей на месте побито до 1000, в плен взято 1700 человек и 12 знамeн».

Не следует, однако, все эти числа указанные в грамоте относить в заслугу только одному Денисову, и даже всем донским казакам, скорее всего это общие значения  потерь турок, которые они понесли в сшибках  во время бегства и в самом  Измаиле. В его формулярном списке изданном!!! типографским способом вскоре после войны, вообще не указаны какие-либо трофеи и пленные, взятые им при Измаиле, в отличие от сведений о других боевых столкновениях, где они подробно перечисляются. 

Уходившая османская кавалерия вскоре обратилась в повальное бегство. Преследовать еe всем корпусом уже не было смысла, приближался вечер. Кроме того, дороги от затяжных дождей настолько размокли, что артиллерия безнадeжно вязла в грязи, и приходилось подпрягать к орудиям донских лошадей, спешивая казаков. Пройдя шесть вeрст, люди и лошади окончательно выбились из сил. Репнин остановил пехоту, дальше пустились в погоню казаки, карабинеры и гусары Ахтырского и Венгерского полков, которые "великое число турков срубили и взяли в плен". Но они не могли долго гнаться за мчавшимися на свежих лошадях турками, да и отрываться далеко немногочисленному отряду было небезопасно. Довольно скоро гусары и карабинеры были вынуждены остановиться, а затем и отойти  к своей пехоте. Их примеру последовали и казаки, собрав богатые трофеи, и пригнав множество пленных, они присоединились к главным силам.

Репнин решил вернуться и до захода солнца взять Измаил, тем более что ни укрепления, ни гарнизон не представляли серьeзного препятствия для российского корпуса.

Измаил в 1770 г. был настолько слабо укреплeн, что его нельзя было даже называть крепостью, в полном смысле этого слова. С южной стороны он прикрывался широким руслом левого рукава Дуная, на берегу которого и располагались главные, наиболее сильные укрепления, возведeнные ещe в давние времена против набегов казачьих флотилий. Это были широкие каменные строения бывшего караван-сарая (гостиного двора), обнесeнные земляным валом и рвом, с внушительными бастионами и примыкавшими к ним постройками большой каменной мечети. С запада находился залив Дуная с обширными плавнями, который почти полностью пересох и не являлся более труднопреодолимой преградой. С севера город прикрывался обычным земляным валом слабого полевого профиля. На востоке такой же вал тянулся по кромке лощины к берегу Дуная, опоясывая только западную мусульманскую часть города, оставляя незащищeнной восточную христианскую часть Измаила. Высота вала, вряд ли была больше 4-5 м, также как и глубина рва пред ним. На валу не было устроено даже редутов, поэтому турки там смогли установить лишь орудия малых калибров.

Город представлял собой хаотичное нагромождение примерно 1600 маленьких одноэтажных домиков-мазанок с хозяйственными пристройками, около 200 лавок, кофеен и множества небольших деревянных и каменных мечетей, были и три греческие и одна армянская церкви. Над всеми этими постройками возвышались сооружения главной каменной мечети. Крыши  домов были в основном камышовые, в лучшем случае деревянные, а уж совсем редко встречались — черепичные. Сам Репнин дал городу следующую характеристику: «Пространство оного хотя велико, но положение низко; улицы весьма узкие, грязные и от тесноты строения не чисты».

Измаил в случае сопротивления не имел никаких шансов на успешный исход противостояния, против даже немногочисленного отряда регулярных войск.

Повернув к Измаилу, Репнин немедленно выслал вперeд в качестве авангарда небольшой отряд пехоты под командой генерал-майора Потeмкина (два егерских и один гренадерский батальоны), а вслед ему двинулись и остальные части корпуса, обременeнные артиллерией и другими тяжестями.

Едва завидев отряд Потeмкина, турки, несмотря на бессмысленность сопротивления, открыли отчаянную артиллерийскую пальбу. Она, впрочем, не причиняла российской пехоте никакого вреда, т. к. турки, верные своей привычке, начинали стрелять с таких дистанций, на которых ядра теряли всякую силу, и расчeт делался скорее на шумовой, психологический эффект. Чтобы ускорить развязку, Репнин послал в Измаил парламентeра — одного из захваченных в плен турок, с обещанием дать пощаду всем, кто добровольно сдастся. Огонь с городских батарей тут же прекратили, выставили на валу белый флаг и распахнули ворота. Уже в сумерках отряд Потeмкина вошeл в город, занял вал с установленной на нeм артиллерией. Остальные части корпуса расположились лагерем вокруг Измаила.

На следующий день, когда войска Репнина вошли в город, всe же не обошлось без эксцессов. Несколько турок заперлись в большой мечете и на предложение сдаться ответили ружейным огнeм. Российской пехоте пришлось брать еe штурмом, при этом всех находившихся в мечети перекололи. Кроме того, небольшой отряд янычар, не сумевший, видимо, переправиться через Дунай, засел на одном из ближайших островов и стал обстреливать российские части, занимавшие город. Команда егерей, преодолев вброд довольно глубокую протоку, отделявшую остров, ударила на янычар в штыки и положила на месте всех сопротивлявшихся, а остальных взяла в плен.

Князь Репнин особо рекомендовал отличившихся храбростью в схватках в Измаиле и на его подступах произошедших накануне, подполковника Харьковского гусарского полка Хорвата; капитанов мушкетeрских полков: Низовского – Льюиза, Ярославского – Каховского, Апшеронского – Переводчикова и Троицкого – Кека; поручиков: Пермского мушкетeрского полка – Ефимовича и Венгерского гусарского – Коскуля. Принадлежность перечисленных офицеров к пехотным полкам, которые вовсе не упоминаются Репниным в составе его корпуса, объясняется тем, что они входили со своими гренадерскими ротами и егерскими командами в сводные батальоны. В егерском батальоне, например, Фабрициана находилась команда из Апшеронского мушкетeрского полка, а одна гренадерская рота этого полка была в батальоне Кулепанова.

Кроме упомянутого уже выше есаула Денисова рекомендован был также и его командир - полковник Иловайский. «Справедливость туже отдавал с великою хвалою князь Репнин находившимся при его корпусе волонтeрам: камер-юнкеру Лопухину, лейб-кирасирского полку – подполковнику князю Долгорукову, лейб-гвардии капитану Левашову и генеральс-адъютанту генерал-аншефа князя Долгорукова – Гамбу».

Несмотря на стрельбу в самом Измаиле горожане быстро успокоились и, скорее, даже обрадовались прибытию российских войск. Сначала армяне, молдаване, а затем и другие жители развернули оживлeнную торговлю, и городская жизнь вошла в обычное русло.

В качестве трофеев российским войскам при занятии Измаила достались 57 пушек, 6 знамeн, барабаны, около 500 штук ружей и сабель, 8760 пушечных ядер, 95 бочек пороха и другие артиллерийские припасы, кроме того, большое число мулов и верблюдов с различным имуществом, брошенных бежавшими турецкими кавалеристами, и несколько тысяч голов крупного рогатого скота, отбитого при преследовании неприятеля. Продовольствия, правда, в городе было взято мало — всего несколько сот четвертей муки и совсем немного других продуктов, т. к. город был разграблен самими же турками. В плен попали 972 человека, среди которых и довольно крупные чины: Али-бей — один из старших командиров спагов; Мустафа-Ага-Топчи-паша, бывший главным начальником турецкой артиллерии в Хотине во время его блокады, а затем и в Браилове, и его сын Мегмет; Ахмет-эфенди — секретарь Абаза-паши, сыгравший впоследствии заметную роль в процессе переговоров о мире; хранитель печати Абаза-паши — Гусейн-эфенди и другие чиновники. Убитых турок в своeм донесении Репнин указал более тысячи, потери же российской стороны составили 11 убитых и 10 раненых.

/Портал "Любимый Измаил"/по материалам: fligel-rota.ru/