"Жестокость, продажность, антисемитизм": французский историк об оккупации Бессарабии Румынией
| [ ] |
23.04.2012, 12:53 |
Мнение французской дипломатии по вопросу присоединения Бессарабии к Румынии хорошо изучено на основе изучения переписки Министерства иностранных дел Франции с французским дипломатическим представительством в Румынии и военной миссией Франции под руководством Бертело [1]. Эта позиция объяснялась тем, что Франция рассматривала Бессарабию лишь как пешку в глобальной геополитической игре, целью которой было отгородиться от советской России. Военные успехи и неудачи белогвардейского движения влияли на хронологию изменений и ясность линии Франции, зависящей от конкретных обстоятельств. В период между Брестским миром в марте 1918 г. и разгромом Белой армии в декабре 1919 г. Франция и союзные государства давали свое принципиальное согласие на присоединение Бессарабии к Румынии, но не торопились с конкретными действиями, оставляя за собой возможность договориться с русским контрреволюционным правительством в случае победы белогвардейцев. С января по октябрь 1920 г. Франция была единственной и последней страной, отказывавшейся подписать бессарабское соглашение, чтобы заручиться поддержкой Южно-Русского правительства Врангеля в Крыму. Договор был, в конце концов, заключен 28 октября 1920 г., спустя несколько дней после подписания мира между Польшей и РСФСР и в то время, как судьба Врангеля в Крыму была уже решена. Однако Франция колебалась до 1924 г., прежде чем окончательно ратифицировала бессарабское соглашение [2].
Все это время гражданские и военные французские агенты официально или неофициально находились в Бессарабии. В своих отчётах они описывали поведение румынской армии и администрации по отношению к населению, а также мнение местных жителей о румынах. Следующие цитаты лишь отражают мнение и точку зрения тогдашних французских дипломатов.
"Грубость" румынской оккупации
Первый французский консульский агент, направленный французским представительством в Румынии, генерал Шарль Вуйемэн [3], прибыл в Кишинев в декабре 1917 г., как раз перед румынской оккупацией. Его сопровождали другие члены французской военной миссии в Румынии, "чтобы подготовить почву" [4], то есть, чтобы облегчить румынское вторжение. В этой связи в августе 1918 г. он пишет: "Общественное мнение в Кишиневе слабо поддерживало румын. Когда последние вошли в Бессарабию, их поведение напоминало поведение немецких завоевателей и сопровождалось совершением всякого рода насилия; в самом Кишинёве было арестовано некоторое количество человек, потом было сказано, что их отведут на другой берег Днестра, но в процессе пересечения реки эти люди исчезли" [5]. Вуйемэн упоминает о беседе с Ионом Инкуле, бывшим президентом Молдавской демократической республики, приводя следующие слова: "После того, как мы были частью империи с населением в 160 миллионов человек, нельзя гордиться тем, что мы стали гражданами Румынии. Если Россия восстановится - мы бы хотели вернуться к ней".
С 1918 г. первый доклад французской миссии, посланный из Бессарабии, с момента румынского вторжения подчеркивал, что "румынская армия ведет себя грубо и вызывает всеобщее недовольство" [6]. Этот же доклад, помимо того, характеризует румынское присутствие как "оккупацию". Этот термин использовался во внутренней ноте Министерства иностранных дел в феврале 1919 г., отмечая, что "румынские войска ведут себя в Бессарабии очень жёстко".
"Олигархическая" и антисемитская администрация
Румынская администрация встретила сопротивление как со стороны крестьян, по социальным причинам, так и со стороны евреев по причинам частых проявлений антисемитизма со стороны новых местных властей. Сент-Олэр [7], французский министр в Бухаресте, в апреле 1918 г. написал, что "румынское правительство [...] испытывает трудности по причине недовольства крестьян, которые боятся, что крупные собственники буду восстановлены в правах, и евреев, [...] отвечающих румынам той же ненавистью, которую те питают к ним". Он акцентирует внимание на жестокости судебных процедур по отъему имущества: "Недовольство жителей Бессарабии еще больше усилено румынским правительством, вместо того, чтобы соблюдать условия Бухарестского договора, оно ударилось в проведение крайне жёстких мер в Бессарабии. Эта политика, проводимая при участии вооруженных частей армии, настраивает бессарабских крестьян против румынских солдат". В заключении сказано: "Население Бессарабии [...] недовольно олигархическими и бюрократическими традициями [ Румынии]. Чтобы справиться с подобными трудностями и, худо-бедно, обеспечить будущее, служащие, на которых возлагается задача представлять Румынию в Бессарабии, должны обладать совокупностью качеств, редких повсеместно, и практически не существующих в балканских странах". Традиционные исторические партии бойкотируют кабинет Маргиломана [8], но для серьезных действий в их распоряжении есть лишь администрация, состоящая из клиентелы авантюристов и нищих, которые, получив полную безнаказанность действий в Бессарабии, поделили ее на сферы влияния, заставив всех пожалеть о том времени, когда эта земля управлялась русской администрацией. Однако Сент-Олэр не считает эти обстоятельства серьёзными и видит их причину во "временных условиях", сложившихся, по его мнению, в результате деятельности Германии. Этот аргумент он использует, высказываясь за необходимость присоединения Бессарабии к Румынии, что позволит укрепить государства Центральной Европы между Германией и Россией, "чтобы сдерживать и ту, и другую".
Касательно антисемитизма румынской администрации, агент французского консульства в Кишинёве отметил изменения в ходе подготовки выборов законодательной власти в 1919 г. В политической отчете от 26 августа 1919 г. он написал о "новой позиции румынских властей по отношению к евреям. Им делаются уступки. Многие евреи должны войти в ближайшем времени в списки кандидатов в Правительство". Однако "кажется, что результаты этой кампании не стали такими радужными, какими их ожидали увидеть" [9]. Более того, в отчёте от 2 ноября 1919 г. генерала Петена, военного атташе в Румынии, говорится, что "[Евреи] продолжают [...] жаловаться на румынскую администрацию; основная их претензия касается обстоятельств конфискации имущества, фактов придирок во стороны властей и грубого обращения полицейских" [10].
Коррупция в администрации
Французы также писали о жестокости и коррумпированности румынской администрации. Отчёты военной разведки подтверждают это мнение французских дипломатов. Капитан Дэваленс [11], находившийся по службе в Румынии в мае 1919 г., в отчете в отдел разведки армии написал [12]: "Румыны всячески настраивают против себя население: слишком суровая полиция бьёт палками людей по поводу и без повода, постоянные расследования, взяточничество, поборы, кражи, скрытые под видом реквизиций". Документ особо отмечает коррупцию среди румынских госслужащих. Так министры гетмана Скоропадского должны были заплатить 19000 рублей, чтобы получить право пересечь границу. Более того, "по всей границе пограничники пропускали большевистских агентов за сумму от 500 до 1200 леев". Генерал Бориус, командующий французскими войсками, высадившимися 17 декабря 1918 г. в Одессе, по информации из того же рапорта, заявил: "Кажется, что румыны были бы счастливы получить предлог уехать из Румынии".
Записка генерала Петена [13], военного атташе в Румынии, "о румынской политике по отношению к меньшинствам" от 15 сентября 1919 г. также содержит информацию о подобных фактах коррумпированности [14]: "Состояние румынского управленческого аппарата в Бессарабии можно назвать как "обладающий абсолютной властью". Экономическая жизнь остановлена по причине различного рода вмешательств в свободную торговлю. Угроза реквизиций довлеет над торговыми отношениями, поскольку, как говорят среди людей, реквизиции означают, на самом деле, конфискацию. Все "средства" общения, торговых отношений куплены за деньги, и часто, когда имеешь дело со служащим на невысоком посту, который продает свое благосклонное отношение за одну цену, вынужден потом "обращаться" к вышестоящим лицам, помощь которых оказывается гораздо более дорогостоящей. Оккупация проводилась для того, чтобы румынизировать страну так, как это понимали оккупанты. Но по их действиям можно подумать, что Бессарабия является завоёванной вражеской территорией".
Выборы законодательной власти в декабре 1919 г.
В этих условиях французские представители очень сурово судили о результатах законодательных выборов декабря 1919 г., которые правительство пыталось представить как плебисцит в пользу присоединения к Румынии. В отчёте от 15 декабря генерал Петен сказал, что, на самом деле, речь шла "только о том, чтобы голосовать за кандидатов, каждый из которых принадлежал румынским партиям". К тому же он добавил, что "избиратели не имели права воздерживаться от участия в выборах, так как в Бессарабии, как и в Румынии, голосование носит обязательный характер. Отказ от него облагается высоким штрафом [...] Таким образом, у власти были в руках все средства борьбы с сомневающимися". В заключении он сказал, что выборы характеризуются "безразличием избирателей, голосовавших из-под палки".
Дело иностранных профессоров (1920)
С начала 1920 г. французские службы отмечают улучшение отношений между румынской администрацией и населением Бесарабии. Рапорт разведки от 1920 г. говорит, что "служащие, в целом, ведут себя менее придирчиво" и настроения русскоязычного населения демонстрируют "начало примирения с имеющимся положением вещей". Но в этом же отчёте отмечено, что "болгары и гагаузы [...], по-прежнему, столь же непримиримо враждебны присоединению, как и прежде. В частности, в районе Болграда число инцидентов растёт. Призыв в армию 1920 г. добавил новых поводов для недовольства против Румынии" [15].
К тому же в то же самое время франко-румынские отношения испортились из-за дела иностранных профессоров в Бессарабии. Во время румынского вторжения иностранным профессорам было запрещено преподавать в Бессарабии. В первую очередь это было направлено против русских преподавателей. Но и французский преподавательский состав, работавший, в основном, в русских школах, стал жертвой этих мер [16]. Агент французского консульства в Кишенёве Сэгино добился того, чтобы французы получили в 1919 г. годовое разрешение на продолжение преподавательской деятельности. Но в конце учебного года, летом 1920 г., румыны отказались продлить разрешение. Эта история негативно отразилась на франко-румынских отношениях на много лет вперед, до того момента, когда Бухарест снял запрет.
Население Бессарабии и договор 1920 г.
По данным отчётов разведки, "большая часть населения Бессарабии убеждена, что договор будет пересмотрен [...]. В ожидании этого, они не возлагают особых надежд на румынское правительство (Авереску [17] - исключение), что те будут уважать пункты договора, подразумевающие защиту прав меньшинств. Они боятся новых репрессий, если Брациану [18] придет к власти, как этого опасались прошлой весной".
В заключение хочется сказать, что французские военные и дипломатические представители в Бессарабии, в целом, судили довольно строго румынскую администрацию и поведение румынской армии в этом регионе. Они описывают присущую румынам грубость, продажность, антисемитизм. Тем не менее, это не мешало министерству иностранных дел преследовать основную цель: препятствовать возвращению этой территории в состав советской России. Но невысокое мнение Франции о румынской администрации в Бессарабии в 1918 и 1919 гг. укрепляет убежденность Парижа в правильности своей позиции: аннексия Бессарабии Румынией - крайняя мера, которую можно принять только ввиду угрозы поражения Белой армии и польских войск в войне с Россией.
1. Troian Sandu, " La France et la Bessarabie roumaine de 1918 a 1920: une reconnaissance difficile ", dans L'etablissement des frontieres en Europe apres les deux guerres mondiales: une etude comparee; sous la direction de Christian Baechler et de Carole Fink. Berne: Peter Lang, 1995, p. 369-387. Id., " La Roumanie et l'impossible articulation d'un systeme de securite francais en Europe centre-orientale, septembre 1920-decembre 1921 ", в La France a la recherche de securite, 1920-1922. Специальный номер журнала Guerres mondiales et conflits contemporains, coordonne par Jacques Bariety, 2000.
2. Troian Sandu, " Les avatars de la ratification de la Convention bessarabe par la France, 1921-1924 ", dans Frontieres politiques et culturelles, XVIIIe-XXe siecles: actes du colloque franco-roumain tenu a Iasi en septembre 1995, publies dans Revue roumaine d'histoire, t. XXXV, janvier-juin 1996, p. 59-68
3. Charles Vouillemain
4. 23 февраля 1919 г. (Архив министерства инностраных дел, Z Russie 652, л. 38)
5. 18 августа 1918 г. (Архив министерства инностраных дел, Z Russie 652, л. 16)
6. 20 июня 1918 г. (там же)
7. Auguste-Felix Charles de Saint-Aulaire. Французский представитель в Бухаресте с 1916г. по 1920 г.
8. Alexandru Marghiloman
9. 15 сентября 1919 г. (Архив министерства инностраных дел, Z Russie 652, л. 132)
10. Архив министерства инностраных дел, Z Russie 653, л. 14
11. Capitaine Devalence Rambler-Новости
12. май 1919 г. (Архив министерства инностраных дел, Z Russie 652, л. 74)
13. Victor Petin. См Michel Roucaud, " Le dossier du general Victor Petin ", Revue historique des armees, №244, 2006, C. 108-111
14. Архив министерства инностраных дел, Z Russie 652, л. 131-134
15. Архив министерства инностраных дел, Z 653, л. 67
16. Архив министерства инностраных дел, Z 653, л. 80-81
17. Alexandru Averescu
18. Ion I. C. Bratianu
/источник: ИА REGNUM/Доклад доктора истории, профессора Сорбоннского университета (Франция) Винсена Буле "Образ румынской администрации и настроения населения Бессарабии, отражённые во французских дипломатических и разведывательных отчетах 1918-1920 годов", сделанный на международной конференции "Присоединение Бессарабии к России в свете многовекового молдавско-российско-украинского сотрудничества", прошедшей в Кишиневе 1-5 апреля 2012 года/
|
| Категория: Бессарабия | Добавил: izmail-forever |
| Просмотров: 1474 | Загрузок: 0 | |
