Создание румынскими оккупационными властями сети гетто и концлагерей в Буго-Днестровском междуречье и массовое истребление евреев в 1941-42г - 22 Сентября 2011

22.09.2011
Уже в самом начале войны деятельность оккупационных властей и коллаборационистов была направлена на подавление сопротивления населения захваченных областей методами насилия и террора. Как информировал французский консул в Галаце Габриэль Ришар посла Франции в Бухаресте, сразу же после форсирования Прута «еврейское население некоторых бессарабских городов, в особенности Измаила, было немедленно истреблено с приходом румынских войск. Мне дали понять, что в настоящее время в Бессарабии осуществляется коренная чистка еврейского элемента».
Приказы, отданные Ионом Антонеску военным и гражданским властям, положили начало бойне и преступлениям, развязанным румынскими фашистскими властями на оккупированных территориях. Как указывалось в одном из официальных отчётов Военно-гражданского кабинета для администрации Бессарабии, Буковины и Транснистрии (КББТ), «кардинальной задачей политики правительства является румынизация отвоёванных провинций».
Насилие и издевательства, пытки и убийства мирных граждан были жестоки до бесчеловечности. Достижение «этнической однородности» посредством «перевода» за границу национальных меньшинств и заселения румын из соседних стран являлось основной заботой румынского правительства того времени. В этом смысле были предприняты «эффективные» меры – сразу же после оккупации края начались массовые убийства еврейского населения. Прибыв 17 июля 1941 г. в Бельцы, И. Антонеску распорядился малейшее сопротивление со стороны населения карать расстрелом, имена расстрелянных обнародовать, население Бессарабии подвергнуть проверке, а подозрительных и тех, которые высказываются против румынских властей, уничтожать. Погромы в Кишинёве начались 19 июля 1941 г. За два месяца (июль-август) 1941 г. хозяйничанья немцев и румын были истреблены около 150 тыс. бессарабских и буковинских евреев. В целом к маю 1942 г. в Бессарабии в живых было лишь 227 еврея.
В конце июля, собрав губернаторов в Бендерах, «кондукэтор» уточнил, как следует осуществить операцию по отправке людей к Бугу. Ион Антонеску «обязался превратить румынский род в однородную группу» и заявил 11 октября 1941 г. по этому поводу, что «всё чуждое должно медленно и постепенно покинуть нас». Другими словами это означало тотальную депортацию «самых чуждых румынскому роду элементов», а именно евреев, в Буго-Днестровское междуречье. С конца июля 1941 г. и до весны 1943 г. примерно 300000 евреев были первоначально переправлены колоннами из Бессарабии и Буковины на левый берег Днестра, а затем передвигались с места на место вдоль и поперёк Транснистрии.
Осенью 1941 г. левобережье Днестра покрылось густой сетью концлагерей и гетто, куда были выселены из Бессарабии, Буковины и некоторых районов Украины от 123 до 150 тыс. евреев, не считая десятков тысяч других евреев и цыган из Транснистрии. «Регион стал свидетелем самых страшных зверств Антонеску и его немецких союзников».
15 января 1942 г. жандармский инспектор Транснистрии рапортовал, что из Бессарабии были высланы в Буго-Днестровское междуречье около 119 тыс. евреев. 12 марта 1942 г. губернатор Транснистрии Г. Алексяну доложил в Совет Министров, что «все депортированные в Транснистрию евреи интернированы в лагеря». По подсчётам доктора И. Левита в этом регионе было 189 лагерей. А число их узников было столь велико, что одними жандармами обеспечить их охрану стало невозможно, и в мае 1942 г. Алексяну обратился в Бухарест с просьбой выделить ему для этой цели армейские части.
Фундаментальной характеристикой гетто и лагерей, в которые были согнаны евреи, было отделение их обитателей от всего остального населения. Еврейское гетто представляло собой замкнутое пространство, его ворота всегда были закрыты. Это настолько затрудняло свободное передвижение, что можно даже назвать относительно «открытыми» те общины гетто в местечках, которые ежедневно направляли рабочие колонны на объекты за пределы гетто. По примеру немецких нацистов и румынские также создали в гетто некоторое подобие органов самоуправления.
На основе архивных материалов, воспоминаний оставшихся в живых бывших узников транснистрийских лагерей и имеющейся научной литературы следует отметить, что созданные между Днестром и Бугом гетто и концлагеря стали «фабриками» по умерщвлению людей посредством нескончаемого террора, голода, холода, болезней, изнурительного труда. В одном из актов чрезвычайной комиссии о зверствах оккупантов сказано: «При вступлении немецко-румынских оккупантов в г. Тирасполь еврейское население было согнано в здание летнего кинотеатра. Предварительно заморенных голодом людей выводили на берег Днестра и расправлялись [с ними], …причём дети накалывались на штыки и сбрасывались в Днестр. По неполным данным, было уничтожено свыше 1500 человек».
Как вспоминали оставшиеся в живых после изгнания «освободителей» из Рыбницы, евреи имели право ходить на базар с 11 до 13 часов. За нарушение распорядка – расстрел. На базаре жандармы вылавливали еврейских детей, которых затем убивали или отправляли в лагерь. Как показала на следствии Геня Львовна Шилькрат, «в 1941 г. жандармами было расстреляно 49 человек, а их трупы я сама видела через 3 месяца после того, как они были убиты. Снег таял весной 1942 г. Я пришла на то место, где валялись трупы убитых, уже в сильной стадии разложения». А в марте 1942 г. дочь Ратинера В.И., 14-летняя Сара, была поймана, когда проходила через базар, и была отправлена в жандармерию. Больше в гетто девочка не возвратилась, т.к. была зверски расстреляна и потом брошена в реку Днестр.
По воспоминаниям Аркадия Зайдмана «в Рыбнице было создано гетто для евреев. Т.о., я, мать, дядя, его жена и дочь с августа 1941 г. по март 1944 г. находились в Рыбницком гетто. Нас использовали на тяжёлых работах: в сельском хозяйстве, мы строили дороги, мосты, памятник Антонеску, убирали улицы и др. Жили мы скученно – по 3-4 семьи в одной комнате. Сырость, грязь, холод, отсутствовала медицинская помощь, свирепствовал сыпной тиф…».
По свидетельству Полины Заславской, в Каменке «мы прожили до начала 1942 года. А в начале года румыны и немцы стали сгонять всех евреев на базар. Немощных, калек, как наша бабушка, они на подводах отвезли к Днестру, пустили под лёд – утопили. Так погибла наша бабушка. Тех евреев, которых собрали на базаре, погнали этапом. Кто отставал, того расстреливали, били прикладами, травили собаками. Был январь 1942 г., стояли сильные морозы. У мамы на руках замёрз младший братик. Когда стал отставать отец, его расстреляли».
Однако ещё страшнее было положение людей в глуби региона. Только в конце 1941 г. в Акмечетке было расстреляно 14 тыс. евреев, высланных из Одессы, Бессарабии и Буковины. Префект уезда Голта Исопеску делал снимки умирающих людей и посылал их в Бухарест в редакции антисемитских газет.
Об этом «лагере смерти» рассказал одесский историк Г.С. Шапиро: «Вода находилась далеко, на расстоянии двух километров. Вокруг – голая степь. Сюда, начиная с 10 мая 1942 г., стали пригонять евреев из Доманевского района. Бараки были разделены на маленькие узкие клетки, где раньше находились свиньи. Из барака не выпускали ни на шаг. Вшивость, болезни, голод. Дневной паёк – кружка отрубей». О том же вспоминает и бывший узник этого лагеря Л. Сушон: «О, эти клетки для свиней, о которых я тоже не в состоянии забыть! Кажется, до сих пор чувствуешь дух, отвратительную вонь, исходившую от них. То, что не улетучивалось после пребывания там животных, которые на одном и том же месте ели, пили и испражнялись. Неистребимый и невыносимый животный запах, от которого всегда тошнило». О том, в каких условиях жили эти люди в Богдановке, свидетельствует секретный рапорт палача Исопеску, отправленный 13 ноября 1941 г. Алексяну: «До того, как прибыл транспорт с жидами из Вазовки, были высланы примерно 9000 жидов из Одессы, т.о. сегодня… имеются 11000 жидов, расположенных в совхозных конюшнях, куда не вмещалось 7000 свиней». Т.о., люди жили не как свиньи, а в значительно худших условиях.
Каковы же были причины всех этих унижений? Зачем было перед физическим истреблением так низко оскорблять людей? Как нам представляется, подобные условия не были случайностью, они определялись последовательной политикой, направленной на полное унижение и «обесчеловечивание» заключённых. Деморализация заключённых была возведена в принцип, чтобы таким образом воспрепятствовать любым проявлениям сочувствия и солидарности между узниками. Заключённый должен был чувствовать себя недочеловеком, созерцающим своё отражение в столь же грязном и вонючем соседе. В подобных условиях массовое убийство не выглядело преступлением и в глазах самих убийц, поскольку жертвы уже не были похожи на людей.
В Доманевке в течение января и первой половины февраля была устроена настоящая бойня. По приказу префекта уезда Голта подполковника М. Исопеску в гетто Доманевки было уничтожено 18000 евреев. За все эти преступления несёт ответственность и бывший губернатор Транснистрии Г. Алексяну. Однако, когда на суде общественный обвинитель обратился к нему с вопросом какие меры были приняты против полковника Исопеску, который «истребил в Голте более 40000 советских граждан», Алексяну ответил: «Осуждаю сделанное Исопеску. Исопеску доложил мне, что немцы истребили находившихся там евреев». В этом ответе вновь предпринимается попытка уйти от ответственности, переложить вину на других, в данном случае на немцев, и самому избежать наказания. Именно так и поступают в наши дни некоторые «престижные историки», когда пытаются сильно преуменьшить количество убитых евреев, а основную ответственность за геноцид «сбросить» на венгров и немцев. Но, не будем забывать о сказанном Михаем Антонеску, который, «праведно» стремясь «очистить румынскую землю», взял за это на себя «ответственность», заявив, что «не существует законов», и призывая румынских нацистов «беспощадно истреблять врагов рода без жалости, без соблюдения каких-либо норм, в условиях полной свободы действий».
Однако и по прошествии более полувека со времени анализируемых событий находятся авторы и их спонсоры, пытающиеся убедить общественное мнение в том, что румынская администрация была «компетентной, неподкупной и проводила политику, основанную на правде и справедливости». Более того, г-н А. Петренко, считает, что «военное руководство во главе с Антонеску имело свои мотивы для принятия отрицательного отношения к евреям Бессарабии». В связи с этим утверждением, польский публицист Рафал Панковски писал: «Это „негативное отношение” было не что иное как безжалостное истребление еврейского населения румынскими фашистами».
«Речь шла о, – продолжает Петренко, – a) румынофобском поведении и других антирумынских фактах многих иудеокоммунистических группировок во время советской оккупации Бессарабии; b) действиях многих из них во время большевистского господства в Бессарабии (июнь 1940 – июль 1941 гг.), когда они полностью ангажировались в дело советизации этой румынской провинции; c) поведении многих из них во время военных действий в июне – июле 1941 г., т.е. откровенном вооружённом сопротивлении, оказанном военным силам Держав Оси». Будто бы женщины, дети и старики оказывали «откровенное вооружённое сопротивление военным силам Держав Оси»…
В качестве другого рода примера служит монография Оливиана Веренка. Вступительное слово к этой работе было написано Шербаном Алексяну, который считает, что «в кратчайшее время…, в условиях войны, в Транснистрии, благодаря румынскому методу управления, был полностью восстановлен и вновь заработал весь человеческий, технический, промышленный, культурный потенциал, что вызвало восхищение и понимание даже у советских властей… Румыния знала и сумела управлять Транснистрией, подав прекрасный пример замечательной компетентности, умения и человечности нашего народа». Насколько «счастливой» была жизнь жителей левобережья Днестра под румынской «компетентной, умелой и человечной» администрацией «профессора» Алексяну, с «восхищением» вспоминают те, которым посчастливилось остаться в живых.
О днях Катастрофы, которую Ш. Алексяну называет «воинствующим румынским гуманизмом», вспоминает Ида Кальницкая: «После немцев в местечко [Джурин, Винницкой области] пришли румыны. – При них не было массовых расстрелов, зато были погромы. Румыны искали драгоценности, а „черную” работу делали полицаи: переворачивали всё вверх дном, распарывали подушки, избивали людей. Но у местечковых евреев взять было нечего, мы жили бедно. Поэтому каждый раз они угрожали обитателям гетто смертью. Так бы, наверное, и было, если бы не бессарабские евреи, которые давали выкуп, и нас на время оставляли в покое – до следующего погрома».
Как вспоминает Фейга Лернер-Магетман, узница гетто села Веребка, после длинного и изматывающего пути «голодные и больные люди были поселены в полуразрушенных домах с выбитыми окнами. Здесь мы прожили несколько недель, после чего вспыхнула эпидемия тифа. В таком состоянии, 28 ноября 1941 г. румынские жандармы, в мороз, погрузили больных на сани, вывезли в открытое поле и сбросили их там. В ту ночь погибло 40 человек, в том числе моя бабушка и мой отец, которому было всего 43 года. Я после той ночи осталась инвалидом, т.к. отморозила руки. Утром мимо нас проезжали добрые люди на санях и, подобрав нас, отвезли в Чечельницкое гетто Винницкой области. Там начались мои страшные муки, т.к. на руках началась гангрена. Жизнь в гетто была адом – голые, голодные, холодные, отчаявшиеся люди со «звездой Давида» на груди и среди них я, прожившая там до марта 1944 г. Выжила я лишь благодаря поддержке своей старшей сестры. Единственной едой была сырая сахарная свекла».
Фашисты уничтожили в с. Доманевка – 14000, в с. Акмачетка – 14000, в с. Мостовое – 32600 евреев, в с. Печера – 18000. В декабре 1941 – январе 1942 года румыны расстреляли более 20 тыс. евреев в сёлах Мареневка, Маренбург, Новоселовка, Владимировка и Молдавка. Полностью было уничтожено еврейское население в Рашкове, Шпикове, Ладыжине, Любашёвке, Ананьеве. Скорбный список полностью погибших местечек возглавляют Кодыма и Песчанка, расположенные на самом юге Восточной Подолии. Всех здешних евреев оккупанты угнали в село Доманевка в низовьях Южного Буга и уничтожили вместе с десятками тысяч евреев Одесщины и Бессарабии. В сентябре 1941 г. местными полицаями были зверски умерщвлены все евреи Ладыжина. В Боровке каратели убили всех евреев местечка – более 900 человек. В Томашполе после «экзекуции» в братской могиле осталось более 200 евреев. В Жабокриче также ликвидировали всех.
Однако самым ужасным местом Буго-Днестровского междуречья, где было истреблено больше всего мирных ни в чём не повинных граждан, было с. Богдановка. Здесь было расстреляно и сожжено 54 тыс. чел. В первых числах ноября 1941 г. сюда под конвоем румынских жандармов начали прибывать группы мирных советских граждан. Невзирая на суровую зиму 1941-1942 гг., людей разместили в свинарниках и летних шалашах для свиней, а то и просто под открытым небом. В свинарнике, где раньше помещалось около 200 свиней, находилось свыше 2000 человек. Арестованные полностью были лишены пищи, воды и утоляли жажду снегом. В начале декабря 1941 г. прибыл в село Богдановка румынский префект подполковник Модест Исопеску. Здесь он приказал местному населению доставить в лагерь печёный хлеб и лично, в сопровождении румынского офицера, продавал этот хлеб заключённым по цене 5 рублей золотом за 500 граммов. Собранные золотые монеты и ценности были им увезены.
Массовое уничтожение евреев в гетто села Богдановка началось утром 21 декабря 1941 г. и продолжалась до 15 февраля 1942 г. Бойня была организована и проведена румынами. В свинарники, конюшни и коровники было загнано около 5000 чел. Перед входами, у окон и на чердаках сложили снопы соломы, облили их керосином и подожгли. Горящие балки падали на ещё живых людей. Крики обречённых приводили в ужас остальных, которых в это время жандармы-румыны и полицаи-украинцы гнали на расстрел в небольшой лес недалеко от лагеря. Партиями по 300-400 человек их заставляли раздеться догола, сложить всё ценное, стать на колени на краю тридцатиметрового глубокого оврага. Людей расстреливали в упор разрывными пулями. В таком ускоренном темпе бойня продолжалась 22 и 23 декабря. На празднование Рождества и на отдых убийцам был объявлен перерыв до 28 декабря. Массовое истребление евреев было продолжено 28 и 29 декабря.
Ежедневно 25-30 палачей, расположившись в нескольких метрах от группы в 15-20 человек, раздетых донага и поставленных на колени у края оврага лицом к обрыву, хладнокровно расстреливали свои жертвы. Убитые и раненые падали на дно оврага, где был сложен большой костёр из соломы, камыша и дров. Детей убийцы сбрасывали в пламя этого костра живыми. Особые группы заключённых должны были складывать падавшие в овраг тела на костёр. Трупы сжигали круглые сутки. Если легкораненым, пользуясь темнотой, удавалось выбраться из оврага, то их ловили и расстреливали. Немецкие офицеры присутствовали при этих убийствах и делали фотоснимки.
Заключённым в лагере было приказано соорудить земляную плотину, назначение которой заключалось в необходимости задерживать потоки крови, которая струилась по склонам оврага в реку Буг. Чтобы замести следы этой ужасной акции, по приказу М. Исопеску в течение двух месяцев, января и февраля 1942 г., беспрерывно сжигали расстрелянных людей. Всего сгорели трупы 43 тысяч человек. Для этой работы были отобраны 200 физически здоровых евреев. Сжигали методично: костры имели высоту 2 м и ширину 4-5 м. На слой соломы и дров ставили ряд трупов, потом снова слой соломы и новый ряд трупов и т.д. Сжигание трупов не прекращалось ни днём, ни ночью. По ночам жители села Богдановка видели из своих домов большое зарево в районе совхоза и слышали доносившийся до них запах горевшего человеческого тела. Зарево костров и удушливый запах жженого человеческого мяса, гонимый ветром, доносились и до Виноградного Сада, за семь километров от Богдановки.
Грабежом десятков тысяч евреев руководил претор Богдановского района Георге Бобей. Он запретил местному населению продавать продукты питания евреям, конфисковал эти продукты, а потом его люди обменивали их только на золото и драгоценности. Румынские власти заставили группу евреев искать золото в овраге, где были сожжены и засыпаны землёй труппы евреев. Под охраной жандармов и местных полицаев несчастные раскапывали черепа и выдирали золотые коронки, мосты. Румыны завершали таким образом ограбление жертв недавней бойни. Их жадность не знала предела. Местные любители лёгкой наживы по ночам ходили к оврагу и копошились в поисках золота в пропитанной кровью и слезами земле. Дошло до того, что румыны, чтобы приостановить золотую лихорадку, выставили вооруженную охрану у оврага. Только они имели право эксплуатировать эту «жилу».
Однако находятся и такие «учёные мужи», которые пытаются доказать обратное: что в гетто евреи чувствовали себя хорошо и даже были счастливы. В этом смысле Ш. Алексяну пишет, что «с точки зрения политической, административной, гуманитарной или юридической не было допущено ни одного нарушения в деятельности гражданской администрации Транснистрии… Румынская гражданская администрация Транснистрии не имела никакого касательства к депортации евреев… Транснистрия, разрушенная гневом войны и отступавшими советскими войсками, была принята румынами в руинах и полностью восстановлена. Более того, были построены жилые дома, церкви, шоссейные дороги и многое другое. Население было принято голодающим, а оставлено обеспеченным. Это лишний раз доказывает благородство румынского народа… Мы, румыны, имеем, благодаря профессору Алексяну, чем гордиться с этой точки зрения».
В Республике Молдова наиболее ярким составителем такого рода «учёных конструкций» является г-н А. Петренко. Цитируя некоторые документы фашистских властей, он выдаёт их содержимое за истину в последней инстанции. В гетто, пишет этот «известный учёный», «были созданы и рынок и пекарня, хорошо обеспеченные продуктами. Всем имеющимся в гетто евреи были удовлетворены… Вообще евреи довольны своим положением и надеются, что Кондукэтор Государства улучшит их положение, по примеру стран, захваченных немцами». Положение вещей представлено таким образом, будто в гетто не было голода, холода, болезней, издевательств, избиений, массовой насильственной смерти и других ужасов. Более того, узники, оказывается, ещё «надеялись на Кондукэтора Государства».
В продолжение этого, наш, безусловно, «объективный и непредвзятый» «исследователь» пишет, что в Кишинёвском гетто, «благодаря экономическим и санитарно-гигиеническим мероприятиям, положение евреев улучшилось, а их душевное состояние являлось удовлетворительным. В гетто есть овощной рынок, пекарня, больница и два ресторана». Правда, о положении в гетто Транснистрии Петренко и не упоминает наверное полагая, что всё там обстояло «распрекрасно». «Учёный» сообщает нам, что «в гетто и лагерях евреи использовались на различных идиллических работах. За выполненный труд органы, нанимавшие евреев, были обязаны платить им по 25 лей в день». «Учёный муж» поясняет, что «количество трудоспособных среди них было незначительным, большинство евреев были женщинами, детьми и беспомощными стариками» и по этой причине «представляли собой бремя для расшатанных войной местных бюджетов». Вот здесь Петренко откровенен. Зачем кормить всех этих, если пользы от них никакой!.. Тем более, что «местные органы власти требовали немедленного решения данного вопроса» и приняли решение, как говорится, «по просьбам трудящихся».
Изучив и проанализировав вышеизложенный фактологический материал, приходим к выводу о том, что румыно-фашистская администрация Антонеску преследовала цель полного уничтожения еврейского населения Румынии и оккупированных территорий. С этой целью планировалось переселение всех евреев королевства в Буго-Днестровский регион и их последовательное истребление. И хотя данное преступление не было доведено до конца, т.к. вермахт стал терпеть одно поражение за другим и румынская правящая клика поняла, что неизбежно приближается час расплаты, большинство еврейского населения Молдовы, прилегающих к ней областей Украины и часть румынских евреев были убиты или погибли от болезней, голода и холода в т.н. Транснистрии. По данным представителя Швейцарского Красного Креста Колба, который посетил в декабре 1943 г. лагеря и гетто Транснистрии, «депортированное еврейское население понесло значительные потери – 241 тыс. человек». Но и эта огромная цифра неполна.
И, несмотря на это, румынские власти обвинили Колба в «необъективности». Более того, было объявлено, что якобы евреи Транснистрии обратились «к румынскому государству с просьбой разрешить им переместиться в Румынскую Страну, предпочитая даже лагерную жизнь возможности остаться в Транснистрии, которой грозит большевистская реоккупация… Это желание есть не что иное, как полученное в результате контактов со своими депортированными единоверцами убеждение в том, что Румынское государство проводит терпимую политику в отношении обеспечения жизни даже депортированных евреев, которую местные транснистрийские евреи предпочитают».
По нашему мнению, такие вещи предназначены разве что для абсолютно наивных людей. Ответственность за уничтожение людей несут как «руководитель» государства вместе со своими приближёнными, так и непосредственные исполнители этих преступлений. Это проистекает и из обвинительного заключения Бухарестского процесса над военным преступником Ионом Антонеску и его окружением: «Страна должна знать, понимать, что Исопеску, Калотеску, Маринеску, Гинерару и др. созданы по образу и подобию Антонеску и его министров, чью политику грабежа и истребления евреев они исполняли до последнего дня… Бухарестское правительство было не просто соучастником этих преступлений, но являлось их автором и главным ответственным за их реализацию».
С нашей точки зрения, не согласиться с данным выводом абсолютно невозможно.
/Текст выступления Назарии Сергея на конференции в Париже, проходившей 19-20.IX.2011 «Les camp Nazis sur les territories sovietiques occupies» и организованной католической общественной организацией Yahad in Unum, Ecole Normale Superior (аналог Академии публичного управления), Университетом Sorbonne Paris IV, при поддержке Holocaust Memorial Museum in Washington (USA).